Репортаж: страх и ненависть в мировой экономике
Маленький, маленький мир
По консенсусу экспертов, мировая экономика стагнирует. Торговые конфликты ухудшают положение, усиливается геополитическая напряженность. Люди и страны утрачивают способность договариваться. Политика ВТО и протекционизма требует пересмотра. Растет социальное неравенство, всё больше людей выражают недоверие государству.
Ксения Юдаева, первый заместитель председателя Центрального банка РФ, видит мировую экономику в состоянии неопределенности, сейчас действительно пошли сигналы замедления, и задача национальных центробанков их купировать. Причинами этого частично стали структурные изменения: где-то с 80-х до середины 2010-х годов обсуждалась глобализация, выстраивалась открытая система, создавались цепочки взаимосвязей. Сейчас мы наблюдаем обратный процесс из-за политики, информационных технологий и цифровизации. Смещение акцента с материалоёмкого и ресурсоёмкого производства на наукоёмкое уводит бизнес из стран с дешевой рабочей силой. Таким образом, идет глобальная перестройка мировой экономики, итоги которой мы увидим через несколько лет. Тем не менее от центральных банков требуется поддержание финансовой стабильности и работа с рисками.
Евсей Гурвич, руководитель Экономической экспертной группы, уверен, что замедление роста началось, но продолжится ли? Когда дно? Как долго на дне? Ответов, как обычно, нет ни у кого. Спикер верит в суперциклы, и время очередного кризиса приближается: тенденции, сложившиеся веками, сложно преодолеть. Причем кризис с высокой вероятностью будет затяжным, придет на 10-12 лет. Центральные банки стали лучше бороться с рецессией, но уже «расстреляли свои патроны». Возможностей нет, выход из кризиса вряд ли будет быстрым.
В мире по-прежнему важен вопрос цены на нефть, и согласно теории суперциклов пришло время для ее переломного уменьшения. Тут спикер видит три варианта: в течение ближайших двух лет с вероятностью ¼ сохранится постепенное замедление снижения цены; с вероятностью ½ произойдет существенная коррекция, с вероятностью ¼ будет жесткая посадка нефтяных цен с уходом мировой экономики в ноль или минус.
Павел Теплухин, генеральный партнер Matrix Capital, констатирует торговую изоляцию. «Когда рост – все хотят дружить, когда проблемы – каждый сам за себя». Также спикер напомнил, что на ВВП свет клином не сошелся. В информации сейчас кроются огромные стоимости, а управлять ими мы не умеем. Стагнация в эпоху цифровых технологий будет значительно отличаться.
Россия стагнирует или входит в кризис?
Российскую экономику участники форума оценили как стагнирующую (35,6% опрошенных), чуть меньше (33,3%) за начало кризиса. Только 6,7% проголосовали за стабильный рост.
Ксения Юдаева не видит тенденции к торможению, темпы роста низкие, но есть. Российскую ситуацию осложняет зарубежная, например, всплески финансовой нестабильности в Латинской Америке. Зато уязвимость нашей системы с точки зрения валютизации снизилась. Валютной выручки мало, а значит, Россия менее уязвима к валютным шокам. Проблема не просто в низком росте, а в том, что и потенциальный рост тоже низок – резервов роста почти нет. Для перелома нужна большая инициатива рынка, а также развитие внутренних институтов, препятствие накоплению долговой нагрузки.
А взять большего роста пока негде, Павел Теплухин также считает, что экономика России близка к своим оптимальным мощностям. Потенциал глубоко скрыт в производительности труда и производственных мощностей. И то и то сейчас плохо. ЦБ свою работу сделал, но в стране нет длинных денег, чтобы финансировать инвестиции. Все банковские деньги очень короткие, а без длинных денег мощности не нарастить, поэтому весь рост будет медленным. Основной экспорт – нефтяная труба, ее сильно не прокачаешь. Экспорт – это инвестиции, а их нет. Даже министерство финансов в 2019 году не потратило 800 млрд рублей государственных денег, потому что боится наказаний за неэффективное расходование. Страна не готова к инвестициям, поэтому и рост маленький.
Андрей Клепач, главный экономист ВЭБ.РФ, рассуждает, что российский кризис – вечный, уже неважно, начался он или нет. Ряд временных факторов – стройки для чемпионата мира по футболу и Крымского моста – закончились, поэтому пошло снижение темпов роста. Есть точки, которые реально стагнируют: например, объем внутренних перевозок, промышленность. Незначительно растут сельское хозяйство, обработка, строительство. В то же время спикер уверен, что государственные инвестиции по линии нацпроектов сработают и ускорение роста в итоге неизбежно.
Кирилл Лукашук, генеральный директор рейтингового агентства «Национальные кредитные рейтинги», призвал обеспокоиться демографией, ведь вопрос экономического роста в 2020 году не самый важный. Важнее, как поддержать уже существующий уровень доходов: сейчас мы имеем крайне низкий потребительский спрос, и это реальный тормоз. Нужны меры, чтобы поддержать доходы населения как минимум для сохранения текущих значений экономики.
Выхода нет?
Что же делать и кто виноват? Эксперты разошлись во мнениях.
Евсей Гурвич напомнил, что все механизмы уже разработаны, но не действуют, например, «созидательное разрушение» – перераспределение ресурсов от неэффективных компаний к эффективным, и кризис в этой ситуации часто действует как санитар леса. В 2008 году исключили этот механизм, поддерживая слабые компании, а поддерживать нужно людей. Сокращение степеней свободы регионов привело к отсутствию поиска успешных путей, регионы застыли в неопределенности путей развития, «цап-царап» брать неоткуда:
«Необходим механизм конкуренции между регионами. Раньше каждый мог искать свой путь. Те регионы, которые добились успеха, были примером для остальных».
Андрей Клепач размышлял, что в кризис 2008 года государство поддержало население и падения реальных доходов не было. В кризисе же 2015–2016 гг. сработали наоборот, поддержали компании – получили падение реальных доходов:
«Если говорить о рисках, то один из тормозов экономики – крайне низкий потребительский рост. Нужны меры, чтобы поддержать доходы населения. Без этого никакого роста не будет».
Поддержка компаний нужна, но наш бизнес малодоговороспособен. У нас всегда говорят о конкуренции, но не допускают ее.
Ксения Юдаева подытожила, что главное в экономике – доверие. Давать деньги на долгий срок сейчас нет доверия ни у кого. Слишком непродолжительны у нас пока периоды стабильности.
Новейшие тренды
На второй сессии обсудили технологические новации, которые могут изменить мировую экономику и финансовую систему: искусственный интеллект, Smart data, STO и экологизм – вот резервы.
Искандер Гиниятуллин, вице-президент по инвестициям венчурного фонда Sistema_VC, напомнил, что классические компьютеры подошли к пределу своей производительности. На очереди квантовые компьютеры, способные обеспечить экспоненциальный рост. Такие компании, как Google и Volkswagen, уже занимаются внедрением, первые результаты ждут через пару лет. Причем эффект ожидается не в использовании в качестве персональных компьютеров, а через искусственный интеллект, кибербезопасность и финтех. На первый план выходит не Big data, а Smart data. В то же время квантовые компьютеры убьют блокчейн.
Евгений Кабанов, глава российского представительства Rainier AG, разочарован состоянием дел в инвестбанкинге: сейчас мы имеем старые инструменты на новых носителях, преодолеть застой в традиционном банкинге в том числе должна помочь технология STO (Security token offering), предложение инвестиционных токенов – более дешевый путь проведения IPO. По словам спикера, Лондонская и Швейцарская фондовые биржи уже работают над внедрением STO.
Экономикой управляет политика
Александр Лосев, генеральный директор УК «Спутник – управление капиталом», рассказал, что взаимозависимость государств превращается в оружие, все финансовые сети централизованы: SWIFT, интернет, торговля. Топология торговых сетей такова, что возможно влияние, поэтому мир входит в опасную стадию. К тому же наблюдается огромный рост неравенства: рост труда снижается, доля в продукте тоже, в итоге производители не делятся ни с людьми, ни с государством. Народ беднеет, набирает долги:
«Повышение производительности труда показывает, что доля человеческого труда значительно уменьшилась. Бесконечное расширение кредитования просто приведет к тепловой смерти населения».
В целом социальное неравенство полыхает, и гражданские протесты будут нарастать, что вынудит власти принимать либо популистские, либо жесткие решения. Новая предвыборная гонка в США усиливает давление.
«Черный лебедь» Грета Тунберг подтолкнула политиков к новому инструменту, тренду – экологизму. Возможна масса вариантов огромного влияния политики на бизнес через экологию. «Раньше рынки жили своей жизнью, теперь же мир очень зависим от политических тенденций», – заключил спикер. Также он отметил, в российском инвестклимате пока можно только зарабатывать, но не инвестировать.
Сергей Суханов, генеральный директор, член совета директоров Sova Capital, отметил в числе главных вопросов ближайших лет торговый диспут США и Китая. Возможная эскалация конфликта в Гонконге навредит всем. В России же сейчас параллельно существуют два мира: внешняя экономика – это список Forbes, золотовалютные резервы, иностранные инвестиции и т. д., второй, внутренний – где средняя зарплата граждан 20 тыс. рублей и закредитованность. Пока эти два мира пересекаются только в отчете Минфина, и как их объединить – неясно.
Голосование участников форума выявило единое мнение, что влияние государства на экономику России слишком велико и его однозначно нужно ослабить. «Главная экономическая проблема России – институты. Они абсолютно не рыночные. В таких решениях мы не можем рассчитывать на адекватное исполнение. России нужен разрыв со своим прошлым, которое гирями висит на ногах российской экономики. Дело в сознании элиты», – уверен Николай Кащеев, начальник управления аналитики и стратегического маркетинга Промсвязьбанка.
«Большая разница лежит в том, чтобы договариваться с бизнесом или принуждать к договоренности. Это плохо сказывается на инвестиционном климате и приводит к дефолту в определенных регионах», – поддержал Кирилл Лукашук.